Двадцать третье февраля Лайка Казан краем глаза смотрел, как генеральша Шпак куда-то собирается. Генеральша вертелась перед зеркалом - то одним боком встанет, то другим. Кучу всякого тряпья на себя перемерила.
- Надолго уходить собирается, - подумал Казан и глубоко вздохнул, - ну и ладно, посплю спокойно, второй завтрак переварю. Генеральша Шпак чувствуя себя неудобно за то, что собирается бросить питомца одного - в честь этого, а так же в честь мужского праздника 23 февраля, выдала дополнительный паёк.
Генерал находился в отличном расположении духа. Он чистил в коридоре ботинки и напевал песенку:
Стpеляют пyшки, миномёты,
Самолёты с бабами летают,
А в небе хpабpые пилоты
Дpyг дpyга мастеpски сбивают.
Пылает небо, pвyтся бабы,
Из самолёта прыгнуть вон,
Лежат повсюдy тpyпов гоpы,
Сминают миpные забоpы.
А полководец, взявши ластик,
Склонился над военной каpтой.
Вот это понимаю - праздник,
Не то, что там, 8 Марта! (с)
Генеральша закончила наводить марафет, вылила на себя полфлакона терпких духов. Казан ненавидел эти обливания, он тут же начинал чихать и у него слезились глаза:
- Шла бы уж скорее вон, - подумал Казан и легонько подкусил генеральшу чуть ниже пятой точки, - быстрее уйдёшь – быстрее вернешься, соответственно ужин, тоже ускорится.
И генерал с генеральшей выкатились за дверь. Не было их долго. Всё это время лайка Казан мирно спал. Наступила глубокая ночь, отстреляла праздничная канонада на улице. Казан немного взволновался:
- Куда подевалась генеральская семья? Не приключилось ли чего на улице? Генерал-то уходил в боевом настроении. Рвался в бой.
Однако спустя час за дверью послышалась бурная возня, в скважину потянуло родным духом. Ключ в замке заворочался, дверь распахнулась настежь, довольные хозяева ввалились домой. Тут же прихватили поводок, схватили Казана и потащили его на улицу. Три минуты они гуляли мирно, ровно до того времени, пока не раздался звонкий голос из темноты зовущий генеральшу. Как выяснилось, это были: хозяйка ризеншнпуцера Гришки и хозяйка зейненхунда Патрика. Обе веселые, румяные идущие откуда-то с праздника. Генерал с генеральшей их подхватили и потащили домой к Казану отмечать праздник дальше. Когда они вошли в квартиру всех насторожил странный звук, из темноты доносился какой-то скрежет. Казан прислушался:
- Ага. Чилийский патриот шиншилла Чильян точит свою клетку, собираясь погулять по квартире и отметить его профессиональный, военный праздник, посвященный всем воякам. Генерал тоже услышал скрежет и взревел:
Это не рок, это не джаз.
Это - шиншилла скребёт унитаз!
Генеральша бросилась в кухню. Из-за решетки клетки её буравил суровым взглядом шиншилла Чильян:
- Чего зыришь? Выпускай!!! А это, кто рядом с тобой стоит? Ах, подружки! Ну, всё! Сейчас меня щупать начнут.
Чильян собрался в пружину:
- Пусть только сунутся. У меня на всех снарядов хватит. Началось…..
Подружки генеральши столпились перед чильяновой клеткой и теперь на все лады расхваливали патриота:
- Ой, какой пушистенький! Ой, какой хорошенький. Ушки, ушки в пятнышки. Усы, усы знатные. Дайте, я его подержу?! Нет, я!
К клетке потянулись руки. Много рук. Чильян приготовился к бою:
- Уже совсем всё в клоунаду превратили.
Как только рука хозяйки зейненхунда сунулась в клетку, Чильян моментально развернул пружину и вонзил в палец гостьи острый штык, точнее зуб.
Тем временем неугомонный генерал продолжал отмечать праздник, сейчас он разливал коньяк по рюмкам и напевал очередную песенку:
Даже если спирт замерзнет,
Все равно его не брошу
Буду грызть его зубами,
Потому, что он хороший. (С)
Генеральша металась между всеми, она не знала, то ли отобрать у генерала бутыль, потому, как судя по репертуару – ему хватит на этот вечер пития, то ли спасать укушенную гостью. Поскрипев мозгами в черепной коробке, генеральша приняла отличное решение. Она отобрала бутылку у генерала и накатила добрую порция коньяка укушенной. Та махнула разом порцию живительной влаги и сразу подобрела, однако завела отвратительный разговор с генеральшей. Чильян слушал. Его трясло от злости. Весь разговор сводился к стоимости шиншилловых шуб и воротников. Укушенная живо интересовалась, почему это такие дорогие шубы – от таких отвратительных зверей И что с виду ни за что не скажешь, что эта мягкая игрушка способны так кусаться и что её, шикарный, здоровый зейненхунд, весящий семьдесят килограммов никогда не позволит себе, вот так взять и укусить гостью. Генеральша отбивалась, но вяло.
- Это я ей припомню, - дулся шинш, - сдавать питомцев чужакам! Обсуждать шубы!!! Да как у неё язык поворачивается! Сейчас пульну жидкий снаряд и посмотрю, кто смешнее всех - будет метаться по кухне. Да, я принципиальный, но не дебил. (с)
Тем временем генерал притащил гитару и синтезатор. Все гости, рассевшись за столом, запели всякие безобразные песни. Больше всех старалась хозяйка ризен шнауцера Гришки, она спела соло под синтезатор, а именно «Песню про дядьку Вовку».
Папка мой давно в командировке,
И не скоро возвратится он.
Каждый день приходит дядька Вовка,
Мамке он принёс одеколон.
Мамка моя стала нехорошей,
Перестала куклы покупать,
Потому что к мамке каждый вечер
Дядька Вовка ходит ночевать.
И как только вечер наступает,
Мамка меня рано ложит спать,
Комнату на ключик закрывает,
Не велит с кроватки мне вставать.
Я таким не буду, как мой папка,
И женюсь я лет под сорок пять.
А жене своей скажу я строго:
"Дядьку Вовку в дом к нам не пускать".
Хозяйка ризен шнауцера Гришки много лет назад окончила музыкальную школу по классу фортепьяно и вот теперь показала свой талант. Песня вызвала шквал бурных аплодисментов. Шиншилла Чильян вздохнул с облегчением:
- Уф-ф-ф-ф. Отстали от меня.
Потом жалостливую песню спела хозяйка зейненхунда Патрика, её после коньяка прошибло на лирику. Это была песня Александра Розенбаума «Утиная охота».
«В плавнях шорох, и легавая застыла чутко,
Ай да выстрел! Только повезло опять не мне.
Вечереет. И над озером летают утки.
Разжирели. Утка осенью в большой цене». (С)
Эта песня очень понравилась лайке Казану. Всё, что связано с утками его крайне возбуждало.
Генеральша Шпак - долго завывала под гитару песню про глухарей, которые на токовище, и которые никому не дают спать, в том числе и дядьке Вовке, который стал седым - сидя годами у окошка. А под конец песни и вовсе, дядька Вовка занавесочку спалил. Песня была жалостливая. Хозяйка Патрика смахнула слезу.
Закончили дамы вечер, спев хором песню:
«По осенним трусам тракториста,
Блатная пиявка ползёт.
Ползёт она ловко и быстро,
И песню блатную поёт».
Гостьи начали собираться домой, а ведь им ещё, надо было выгулять собак! Лайку Казана потащили на улицу. На улице было противно, темно, сыро. Казан упирался всеми четырьмя лапами и ехал попой по асфальту, пытаясь сдержать неугомонную генеральшу, которая бросила генерала наедине с остатками коньяка и теперь буксировала его до подъезда ризена Гришки. Впрочем, потом, стало очень даже весело, через пять минут из подъезда вышел не только Гришка с хозяйкой, но и десятилетняя скотч терьерша Тесса, которую Казан, знает давным-давно, и которая приехала на передержку в гости к Гришке, так как её собственная хозяйка - делает ремонт в квартире. Это меняло дело. Красавица Тесса в лиловом комбинезоне тут же подняла боевой дух старика Казана. Он выпрямил прогнувшуюся спину, подтянул живот, закрутил, вяло висевшую хвост-баранку.
Всей компанией: ризен шнауцер Гришка, скотч терьерша Тесса с хозяйкой и лайка Казан с генеральшей Шпак, дружно отправились провожать до дома хозяйку зейненхунда Патрика, так как та живёт дальше всех. Всю дорогу Тесса трясла юбками перед носом старика Казана. Казан шёл позади прелестницы, уткнувшись носом в дамские подштанники сглатывая чувства, забродившие в его нежной душе. Тесса чувствовала свою значимость и кокетничала всю дорогу напролёт. В конце концов, Тессу отдали в руки генеральши Шпак, так как они с Казаном тормозили всю процессию. Поставив хозяйку зейненхунда Патрика перед дверями подъезда, вся процессия отправилась назад. На обратном пути к дому на них из подворотни вылетела стая из трёх бродячих собак. Псы надирались.
Лайка Казан тут же вспомнил былые годы.
- Это, кто там тявкает? Я с дамой, чёрт побери!
Он всю дорогу целовал десятилетнюю Тессу во все места, он постоянно пытался оттеснить молодого ризена назад и встать во главе всей стаи. Казан, как считал себя вожаком стаи, так и считает. Его не смущает то обстоятельство, что ризен Гришка смотрит на него, как на старый пенёк с ушами и говнистым характером. Старик Казан в первых рядах, не видя и не слыша противника, ориентируясь, исключительно по нюху, бросился с хриплым лаем на защиту всей стаи.
Картина «Два богатыря и богатырша».
Казан взвыл, обращаясь к ризену Гришке:
- Что за буй дорогой скачет?
Гришка присмотрелся к вожаку бродяг и ответил Казану:
- Надо дать ему звезды!
Однако, богатырша Тесса, так не думала:
- Как бы нам звезды не дали, надо спрятаться в кусты.
По району раздался брёх шести собак. Тесса собрав мужество в кулачок, вылетела вперед и, нервно тряся бородой, выкрикнула боевой клич. В конце концов, разогнал дворняг, понятное дело, ризен Гришка, однако старик Казан посчитал, что это его заслуга и теперь нёс домой хвост-баранку, аки боевое Георгиевское знамя.
Всю оставшуюся ночь он тявкал и пускал слюни во сне, раскидывая врагов налево и направо. У него полностью прошла артритная хромота, и теперь он даст всем прикурить, включая шиншиллу Чильяна:
- В семье генеральши Шпак дураки не нужны. Вот поэтому я здесь.
Хороший получился праздник веселый и полезный для всех.