Как я два дня работала ветеринаром Эпиграф: «Про них поэты гимнов не слагают! Везде их критикуют и ругают»
Больной мужик, про боль свою расскажет,
У терапевта был - подход к больному прост,
Собака ж, сволочь, не поможет,
Термометр загнать себе под хвост...
Стоишь ты перед ней, как перед "богом":
- Полай, я знаю, что болит,
- Она молчит, пытается схватить тебя за руку,
За то, что ты пришла ее лечить!
Два отпрыска ее от риджбека, от мужа,
Пытаются загнать тебя, как льва,
И вот стоишь, трясешься мелкой дрожью,
Анализы, пытаясь удержать.
Пенсионер Геннадий Николаевич - страстный любитель животных. Вся живность, обитающая у него дома, а живет он один в малогабаритной двухкомнатной квартире, подобрана на улице. Две кошки Кася, да Люська и метис русской гончей - Лика. Живут они у него давно, Лика начала стареть, собаке пошел восьмой год. И вот решил Геннадий Николаевич доставить радость себе и старушке Лике, взял, да и повязал «свою девочку». Жениха выбирал долго и придирчиво, поэтому, не найдя достойного гончака в поле зрения - повязал её, с молодым риджбеком. Родились четверо щенят: два мальчика и две девочки. Потом все малыши заболели энтеритом, двое щенков умерли, двое остались – кобелек и сучка. Пока Геннадий Николаевич выхаживал оставшихся в живых щенят, так прикипел к ним душой, что оставил обоих у себя. Мальчика Мухтара и девочку Раду. Мама Лика после родов тоже заболела, у нее выскочила в районе локтя огромная опухоль, собаку пришлось оперировать. Операция была сложной, опухоль проросла глубоко внутрь, собака находилась под наркозом, почти два часа. В итоге, от плеча передней лапы до локтя, у нее образовалась одна сплошная рана, которую нужно было каждый день обрабатывать мазью. В обработку входит обрызгивание раны хлоргексидином и наложение повязки с антибактериальной мазью, естественно, возить большую собаку каждый день в лечебницу, пенсионер не мог, да и не дешевое это дело, поэтому, кинулся Геннадий Николаевич искать себе помощников среди собачников. Таким образом, я попала в его поле зрения.
Геннадий Николаевич позвонил по телефону, рассказал всю предшествующую историю и попросил меня с дочкой помочь ему с перевязками. Дочку я сразу отмела, так как ей сдавать экзамен через два дня, а три чужие собаки на своей территории могут выкинуть какой-нибудь фортель, поэтому на прорыв кинулась сама. Вопрос самообмана - ключевой вопрос в большинстве исследований, но об этом я тогда не думала. Итак, в субботу утром, читаю учебник - самоучитель по терапии «Спаси и сохрани», затем, собрав мужество в кулачек, надеваю старые джинсы, белую куртку и под медицинские советы отпрыска, попрощавшись на всякий случай с семьей, отправляюсь к Геннадию Николаевичу.
Заходя в квартиру к Геннадию Николаевичу, меня вдруг осенило, что все это может закончиться плохо.
Два подросших пятимесячных метиса риджбека, увидев в проеме двери чужую тетку, кинулись с диким лаем в мою сторону и решили построить захватчицу, еще у порога. Как ни странно, тетка построилась сама и тихонечко попросила Геннадия Николаевича проводить её к пациентке, та сидела запертой в отдельной комнате. Я повесила белую курточку на вешалку и боялась пошевелиться. Пенсионер взял ремень и пригрозил щенятам, те слегка отошли назад, но «вражескую тетку» из поля зрения не выпускали. Наконец, мне удалось прошмыгнуть в комнату и захлопнуть за собой дверь.
Геннадий Николаевич, зашел следом и радостно сообщил,
- Вот Лика, вон бинты, мазь, хлоргексидин и потом! Чего ты боишься моих щенков, они же сами тебя боятся?
- М-м-м-м…. Они как-то нехорошо и напористо смотрят в глаза и пытаются загнать меня в угол, как льва на охоте. Впрочем, не будем отвлекаться, приступим к делу.
Метис гончей Лика довольно крупная собаченция, по высоте в холке, она с мою западно-сибирскую лайку, но подлиннее корпусом и с достаточно мощной головой. Лика, по отношению к людям очень добрая и ласковая собака, общаться с ней одно удовольствие, но когда, я ее увидела с нее были сняты все бинты. Они, разодранные в клочья, валялись по всей комнате. От плеча передней лапы до самого локтевого сустава были видны мясо и мышцы, правда не кровоточащие, так как Лика, вот уже несколько часов оказывала сама себе скорую помощь, тщательно вылизывая языком открытую рану. Я стояла в тихом шоке,
- Геннадий Николаевич! Что же Вы ей воротник не купили?
- Денег нет.
- Тогда, давайте ей ведро приспособим в качестве воротника!? У Вас есть пластмассовой ведро?
- Есть. А как это сделать?
- Несите. Ага! Спасибо. Смотрите! Вырезаем дно и делаем дырочки по всему периметру ведра, продеваем веревочки и закрепляем ведро на ошейник! У меня так моя лайка после операции десять дней ходила. Снимать ведро нужно только, когда Лика будет кушать и на прогулку выходить. Понятно?
- Ладно, ладно все так и сделаю.
Лика все это время ластилась ко мне, виляя хвостом и поскуливая. Показывала больную ногу, приседала, как будто извиняясь, что она сегодня не в форме. Я погладила ее по большой голове и краем глаза стала искать медикаменты?
Наконец мы приступили к перевязке. Перво-наперво связали Лике пасть бинтом. Делается это так. Два перекрута через морду и кончики бинта завязываются за ушами. Затем для пущей осторожности надели ошейник с ведром, чтобы собака не видела, кто ее мучает и несет боль. Геннадий Николаевич поставил Лику передо мной и крепко взялся за ошейник. Все это время, в дверь ломились отпрыски Лики. При работе с больным, главное не диагноз поставить, а сам принцип лечения. Собрала мозги в кучку! Начали.
Промыла рану перекисью водорода, затем, взялась за хлоргексидин и начала осторожно брызгать им на открытую рану. Лика завизжала, видимо боль была адская. Руки у меня затряслись, мне ее безумно было жалко, но дело надо было делать дальше. В голове завертелось: «Если вы видите, что у больного присутствуют признаки поражения, несовместимого с жизнью, то подходить к нему не стоит, он и так помрет без вас, и не надо ему в этом помогать» (с). Взяла чистую салфетку, растянула ее и стала намазывать антибактериальной мазью, начинался более сложный этап, надо было намазать две салфетки, приложить их к ране с передней части ноги и под плечом, там, где тоже был вырезан кусок опухоли и все это прибинтовать, да так, чтобы не соскочило. Приложила салфетки, Лика дергается так, что Геннадий Николаевич почти что, летит на пол, но держится за ошейник мертвой хваткой почище пит-буль-терьера, Лика, еще раз, пытается скинуть его и развернуться пасть ко мне, больше того, она сквозь бинт нехорошо рычит. Я понимаю, что времени у меня мало, хватаю широкий бинт и начинаю плотно приматывать салфетки. Лика рычит и ревет от боли, Геннадий Николаевич ее придушивает ошейником, понимая, что ее нужно как-то зафиксировать на месте.
«Зажим!.. Скальпель!.. Тампон!.. Почему больная храпит?! Дайте мне много тампонов!.. Вот, теперь хорошо!» (с)
Про себя думаю,
- Если Лика сорвется, обведите фотографию в траурную рамочку.
Наконец, лапа перемотана, делаю два контрольных витка бинтом через корпус собаки, отрезаю концы бинта, разматываю морду, и…. Лика клацая зубами, срывается и делает бросок мне в руку.
Как вылетела за дверь, не помню. Только сзади по двери, скрежет собачьих когтей слышу. С другой стороны двери, меня радостно встречают подростки Мухтар и Рада, которые с диким тявканьем прижимают мое тело к косяку. Ищу глазами куртку на вешалке. Ее нет. Опускаю взгляд вниз. Малыши навалили приличную кучу, в которой валяется моя белая куртка. Все это растоптано неоднократно. Там же замешаны: зажигалка, пачка сигарет и ключи. Вываливается Геннадий Николаевич и, разогнав малышей (размером с мою лайку), извиняясь, достает ароматно пахнущую, разукрашенную коричневыми узорами куртку. Застирываю куртку. Складываю ее в пакет и отправляюсь домой. Прошу Геннадия Николаевича,
- Вы с Лики ведро не снимайте, а то она бинты снимет. Ладно?
- Угу. Спасибо. Что бы я один делал. Может, возьмешь сто рублей?
- Нет. Не возьму. И так рада безумно, что живой ушла.
Про себя думаю, - Если вы всем довольны - то Вы наш клиент (психиатрия).
Вечером звонок,
- Ой, Лика бинты сняла. Придешь завтра опять перебинтовать?
- Как сняла? А ведро?
- Ну, я ей миску поставил в комнате на ужин, ведро снял и ушел со щенками прогуляться. Прихожу, а она опять сама себя нализывает. Бинт только на спине остался.
У меня внутри, аж все похолодело,
- Давайте ее завтра вместе в ветеринарку отвезем? Я денюжек подброшу!
- Не надо, денег! Зачем в ветеринарку? У тебя отлично получается, завтра перемотаем, и больше ведро снимать не буду.
У меня, кроме слов, - Твою мать, - другие не находились, - Ладно, завтра погуляю со своей собакой и приду.
Отгуляв утром с лайкой Казаном, звоню пенсионеру,
- Доброе утро! Выхожу. Ждите.
На сей раз куртку не одеваю вообще, к тому же, она сохнет в ванной. Вновь старые джинсы, плотная рубашка и больше ничего. Подхожу к двери, из-за нее несется звериный рык. Это щенки на пару с мамашей ждут мяса и зрелищ. Жду несколько минут, как потом оказалось, Геннадий Николаевич связывал морду своей Ликочке. Наконец, Геннадий Николаевич открывает дверь,
- Заходи. Все уже приготовлено. Лике морду связал сам, ведро нацепил. Ну-ка сдриснули отсюда…… Сейчас охерачу ремнем обоих…..
Ни жива, ни мертва - захожу в комнату. Лика вся ощерилась, рычит, привязана поводком к дивану. Заплывает Геннадий Николаевич, хвастается,
- Забыл рассказать тебе, когда Ликочке ставили капельницу на следующий день после операции, ее четверо держали, а она умудрилась с катетером сбежать со стола. Ловили ее всей командой: два врача, сестра и я. Сильная собака.
Я уже от ужаса по стенке сползаю и лепечу,
- Вы это…..Держите ее крепче. Я семью предупредила, ежели, чего случится, на все пошла сама….. Иди сюда Ликочка.
Вся процедура оббинтовки началась сначала, с той разницей, что на этот раз сильно дернувшись корпусом Лика врезала мне по уху, - У больного произошло искривление носовой перегородки, в результате чего он перестал слышать на одно ухо. - Это было как раз про меня. Геннадию Николаевичу я мысленно внушала, - Хорошо зафиксированный больной в анастезии не нуждается. Лика тоже поумнела, теперь она ни минуты не стояла – спокойно, извиваясь всем телом. От душераздирющих визго-рычаний мамаши, за закрытой дверью, просто-таки бесновались ее дети. Наконец, перевязка была закончена. Уже опробованным маневром вылетаю за дверь, приперев ее плечом, и рычу на щенков,
- А, ну пшли-и-и-и….
Щенки от моей наглости на минуту умолкли и тут же с новой силой взялись играть в игру «Загони льва в терновый куст и спой песню «Орущий в терновнике»». Вылетаю на лестничную клетку, вытираю пот со лба. Звоню домой по мобильнику и радостно сообщаю супругу,
– Возвращаюсь в родные пенаты, главное не надо все драматизировать - ведь если глубоко вдуматься, то смерть одного ветеринара не такая уж большая потеря для человечества. А еще, поищите мне пособие для хирургов "Вечный шов".
Вечером звонок,
- Лика, опять, бинты сняла.
- Как сняла? А ведро?
- Мы пошли с ней гулять в ведре, я ей ошейник ослабил, она голову из ошейника выдернула, убежала от меня, в руки не давалась, разодрала на себе все бинты, остались остатки на корпусе и все.
- Может, завтра, опять перебинтуем?
- Ну, уж нет. Завтра поедете в лечебницу.
- Вообще-то у нее хорошо рана заживает, думаю, может и вообще бинтовать больше не надо? Корочка образовывается, сукровицы нет. Я понаблюдаю, тогда, можно еще позвоню?
- Можно, конечно, только я не врач по профессии.
- Ну и что! У нас вдвоем прекрасно все получается, правда, я сам сейчас к Лике сунуться не могу.
Дорогие врачи! Ветеринары и педиатры! Трудно найти профессию сложнее вашей. Именно, Ваши пациенты, ничего не могут рассказать: ни где болит, ни что беспокоит. Ваша задача определить недуг, вылечить его, больше того - не надеяться на то, что сам пациент оценит это. Вам остается утешаться лишь морально, что Вы, оказали помощь больному, спасли его, вылечили. Каждому из Вас - нужно при жизни ставить памятник за тяжелый ежедневный труд. У врачей ветеринаров порой, работа связана с опасностью для здоровья, а то и для жизни. Врачи-ветеринары, каждый день совершают маленький подвиг. Пациенты ветеринара: кусаются, писаются, какаются и ненавидят всей душой руки, которые их спасают. Оценить сие, возможно, лишь, побывав в вашей шкуре. Низкий Вам поклон!
13 июня 2006 года